Мое интервью весной 2014 года

Друзья, недавно журнал «З турботою про жінку» задал мне несколько вопросов из разряда «о жизни» и я решил поделиться этим интервью, поскольку оно в значительной мере отражает мое мировоззрение.

Михаил Владимирович, хотелось ли Вам сменить профессию?

Сменить? Категорическое «нет», я слишком слился с ней. Более того, я никогда не задумывался об этом всерьез, даже в непростые моменты моей карьеры. Наверное, это неправильно – жить работой, но мне это не мешает. Близкие понимают и поддерживают меня.  Не отпускает призвание – врачевание, а захватывает все – от эндокринной гинекологии до акушерства. Конечно, одно из любимых направлений – оперативная гинекология.

Когда было тяжелее в начале пути молодого и перспективного интерна или сейчас? Чувствуете груз ответственности? Оставляете ли для себя возможность на ошибку?

В начале пути больше беспокоила неизвестность, неопределенность. Я не знал наверняка, получится ли реализовать себя в разных сферах, особенно в хирургии. Никогда не знаешь, пока не попробуешь. Сейчас намного больше дел, больше ответственности, но есть четкое понимание, куда двигаться, и поставлены четкие цели. Сейчас легче – каждый день проживаю не зря.

Оставляю для всех право на ошибку. Недаром говорят, что человек по-настоящему свободен, когда у него есть право на ошибку. Не ошибается тот, кто не работает. Это, конечно, не означает, что я полностью снисходителен к себе и к другим в этом плане. Ошибки нужно критически разбирать и строить организацию труда таким образом, чтобы свести риск ошибок к минимуму. Это не мои личные размышления, а устоявшийся общемировой тренд.

Ученики и учителя.

В силу своего достаточно молодого возраста мне легче говорить о своих любимых учителях, например, о профессоре Валентине Александровиче Потапове, который дал мне путевку в профессию, дал возможность реализовать себя в науке, медицине и педагогике. И я с удовольствием продолжаю этот путь. 

Если говорить об учениках, я всегда вспоминаю высказывание Конфуция: «Ничему нельзя научить, но всему можно научиться». Хороший ученик тот – кто постоянно задает вопросы и находит ответы; не придумывает препятствия на пути, а ищет реальные решения. Сейчас меня окружает много молодых (и не очень) докторов в разных уголках Украины, которые успешно работают. Мне приятно на это смотреть. Я искренне рад, что у нас много талантливых акушеров-гинекологов, которым не безразлично будущее профессии в нашей стране. Надеюсь, в будущем у меня будет много достойных учеников, которые профессионально состоятся и во многом превзойдут меня.

А как Вы относитесь к конкуренции в профессии

Конкуренция – залог движения вперед, прогресса. Я за честную и этичную конкуренцию, когда выигрывает тот, кто больше работал и предоставил более качественную услугу. Здесь нечего придумывать – это закон жизни. Хотелось бы только, чтобы краеугольным камнем нашей деятельности являлось здоровье и безопасность наших пациенток в то время, как сейчас я все больше сталкиваюсь с тем, что основной движущий мотив – боязнь наказания, финансовая выгода и выбор пути наименьшего сопротивления.

Сейчас очень трудное время, как на Ваш взгляд должен ли профессионал оставаться аполитичным?

Я думаю, что аполитичным сегодня может быть только полностью бездушный человек. Мне, как и большинству медицинских работников, глубоко небезразличны события, происходящие в Украине. Для нас, медиков, главное – не терять самообладания и следовать нашему медицинскому вектору: сохранение жизни и здоровья каждого человека в единой и процветающей Украине. Мои убеждения в этом вопросе неизменны на протяжении всей сознательной жизни.

 Пациентки, кто они для Вас? Удается ли сохранять свежий взгляд на каждый отдельный случай?

Не думаю, что удается всегда. Я человек, со всеми присущими человеку слабостями. Конечно, я стремлюсь минимизировать риски ошибок для моих пациенток. Стремлюсь не мыслить «шаблонно» и с использованием «негативного опыта».

Трудный случай, потеря пациентки – это больные точки, о которых не говорят, не учат, как с этим справляться. Что посоветуете Вы? В чем врачу черпать силы, чтобы победить в первом и не допустить второго?

Сложно, но преодолимо. Врач, как и военный – прежде всего профессионал. Нужно быть готовым к потере, к неудаче. Легче всего это переносится тогда, когда осознаешь, что сделал все возможное, пока работал с пациенткой. Жизнь продолжается и нам нужно жить, чтобы помогать живым, делая свое дело. Поэтому единственный выход – постоянная работа над собой, над своими знаниями, навыками и организаторскими способностями. Все это в равной степени важно в критических ситуациях. Немаловажна слаженная работа команды. Я не вижу перспектив у врача-одиночки в современных условиях. Взаимное доверие, уважение, здоровый коллектив и четкая, слаженная работа – залог успешной медицинской практики.

Но ведь в условиях государственной клиники трудно создать команду. Ведь врачи выходят по графику, много дежурантов, сотрудников кафедры. Как быть?

Команду профессионалов трудно создать. Для этого необходима слаженная работа руководителей-единомышленников: главный врач, начмед, руководитель кафедры. Там, где эти три человека разыгрывают басню Крылова: «Лебедь, рак и щука», команды нет и качество оказания помощи очень вариабельное, с высоким риском ошибок, которых не должно быть. Мне очень жаль, что такая ситуация у нас в стране встречается довольно часто. Жаль пациенток, прежде всего.

По Вашему мнению, МОЗ должно быть законодательным или регуляторным органом? Национальные протоколы должны писаться в МОЗ или в профессиональных ассоциациях?

Я имел честь присутствовать на тренинге по составлению клинических рекомендаций, где обучались и представители МОЗ, наряду с рядовыми профессионалами и профессорским составом. Совершенно уверен, что должны быть национальные рекомендации, а не приказы, затем локальные протоколы в ЛПУ и контрольные списки (чек-листы) по каждой ургентной ситуации и хирургическим вмешательствам. Национальные клинические рекомендации могут писаться где-угодно, даже в «деревне у бабушки» (я, кстати, считаю вполне допустимой удаленную работу и совещания с использованием интернета), главное, чтобы они были грамотными, своевременными и незаангажированными. Этому будет способствовать наличие представителей из разных пластов медицины: МОЗ, ассоциации, практикующие врачи, причем, в ряде случаев, представители разных специальностей.

Для урегулирования и контроля должны быть созданы специальные комиссии, имеющие в составе всех перечисленных мною представителей. Над комиссией должен стоять административный отдел, который бы следил за необходимостью пересмотра (каждые 3 года), занимался бы организационными вопросами. Определять участников должны именно профессиональные ассоциации плюс представители минздрава – кураторы по каждой специальности, но с равными правами голоса. Конечно, должен быть источник адекватного финансирования, независимый от фармацевтических компаний. Конечно, процесс написания рекомендации должен освещаться на официальном сайте и должен быть полностью прозрачным. Здесь много выдумывать не нужно – есть европейский опыт, который можно перенять.